«Революцию делали по кальке»: экс-премьер Украины Азаров об ошибках Януковича, молчании Порошенко и «клоунах майдана»

В интервью RT экс-премьер рассказал, как развивались события в последние дни перед сменой власти, какие ошибки были допущены Киевом и почему Пётр Порошенко теперь отрицает свою причастность к действиям оппозиции по свержению главы государства.

— Четыре года назад вы предупреждали украинцев о том, что подписание договора об ассоциации Украины с Европой преждевременно. Вы пытались разъяснить эту позицию, но вас не послушали. Как вы считаете, сейчас, когда можно подвести итог, люди получили то, что хотели, то, за что они стояли на Майдане?

— Нет, конечно. Потому что я предупреждал, основываясь не на каких-то гипотетических расчётах. Прежде всего это были очень серьёзные расчёты правительства по поводу того, выгодно ли нам соглашение о зоне свободной торговли с ЕС в условиях отмены действующего режима с Россией. Вот ведь как стоял вопрос.

Я сразу же говорил: мы потеряем примерно половину своего экспорта. А раз мы потеряем половину экспорта, значит, валюта должна быть девальвирована. Мы будем вынуждены брать кредиты у Международного валютного фонда. Раз мы будем вынуждены брать кредиты, нам придётся повышать тарифы на газ, электроэнергию — на всё абсолютно. А раз мы это сделаем, то повышение тарифов вкупе с девальвацией национальной валюты приведёт к резкому росту цен, снижению уровня жизни населения и так далее.

И вот сейчас я повторяю то, что я говорил тогда, потому что это азбука экономическая. Почему мне не верили? Да потому, что мои оппоненты, которые потом пришли к власти, говорили так: «Вот мы только вступим в ЕС — посыпятся миллиарды инвестиций. Эти инвестиции поднимут страну».

Я задаю вопрос: «Ребята, а кто и зачем будет вкладывать в разорённую нищую страну какие-то инвестиции? Кто будет строить фабрики? Фабрики будут выпускать продукцию, которую никто не будет покупать, потому что у людей нет денег. Вы эту простую вещь можете понять?» Вот сейчас, по прошествии четырёх лет, я уже уверен, процентов 60—70 украинцев убедились в том, что я правду говорил. Ведь я-то знал, что будет, и поэтому я считал своей обязанностью предупредить.

Теперь вы сказали, что Верховная рада отстранила президента. Да она, во-первых, не имела права его отстранять, то есть это было не отстранение президента от власти, а именно государственный переворот. И слова «отстранение» Порошенко на допросе избегал. Он сказал, что ему неизвестно о таком решении Верховной рады, потому что он прекрасно понимал, что подписывает себе приговор на будущем судебном процессе о заговорщиках, о государственной измене, о предателях.

— Как вы считаете, кто стоял за всеми этими событиями? Кто подогревал толпу пятничными жертвами для того, чтобы люди не расходились по домам на протяжении нескольких месяцев? Кто стоял за всем этим?

— Тут всё совершенно очевидно. Стояли спецслужбы, которые по такому же точно сценарию, как по кальке, делали эти революции в Тунисе, в Ливии, да где угодно. Их можно долго перечислять, они все идут по единому сценарию.

Говорится, что власть преступная, её надо менять. Выводятся толпы народа. Часть подкупается. Находятся боевики. И потом, всегда громадное количество людей экзальтированных, с неуравновешенной психикой, готовых на всё, надо только управлять ими. Вот по такому же точно сценарию раскручивались эти события.

И мне обидно, что мы, имея опыт двух государственных переворотов — так называемая «оранжевая революция» в конце 2004-го — начале 2005-го, потом незаконный роспуск парламента в 2007 году — начали, грубо говоря, линию умиротворения, бесконечных компромиссов.

И я президенту Януковичу говорил: «Виктор, нельзя же с клоунами вести серьёзные переговоры. Ну это ж клоуны, все эти Тягнибоки, Яценюки, Кличко. Не они же решают, и не они управляют». Так оно и оказалось, потому что, когда было подписано соглашение с так называемыми лидерами оппозиции, там были ещё три гаранта: министр иностранных дел Польши, министр иностранных дел Франции и министр иностранных дел Германии. И вот эта бумажка не стоила самой себя по большому счёту. И когда эти клоуны пришли на Майдан и прочитали её, то, естественно, Майдан не согласился. То есть не согласился не Майдан, а те руководители спецслужб, которые осуществляли государственный переворот, которым нужно было зачистить всё то поле, ориентированное на развитие отношений с Россией.

Им не удалось его зачистить по результатам «оранжевой революции». Не удалось его зачистить по результатам переворота 2007 года. Вот они и решили сделать кровавый переворот, чтобы иметь моральные основания обвинить в этом нас, власть, и уничтожить её полностью как политическую силу. И надо сказать, что эту задачу им удалось реализовать из-за того, что мы, правительство и президент, недооценили опасность этого переворота.

Думали, что мы можем контролировать, думали, что мы можем управлять. А в результате предательства и целого ряда других процессов... 

— Вы говорите: спецслужбы. Чьи спецслужбы?

— Это американцы. Тут даже никаких сомнений нет. Может, англичане участвовали. У меня нет точных данных. По американцам есть, потому что они активно участвовали в госперевороте. Но я думаю, что без англичан не обошлось. Они традиционно имеют сильное влияние. Но основную, ключевую скрипку, конечно, играли американцы. 

— Вы ведь наверняка не один раз с Виктором Фёдоровичем обсуждали, возвращались к тем событиям, искали причины, какие-то ключевые точки, в которых можно ещё было развернуть ситуацию. Можете вспомнить эти какие-то стратегические ошибки?

— Ситуацию можно было развернуть с самого начала. И, в общем-то, процесс развивался очень вяло после решения правительства от 21 ноября отложить подписание соглашения с Европейской ассоциацией. Да, вывели палатки, да, вывели студентов. Но это всё. Их численность не превышала 100—200 человек, поэтому была осуществлена провокация, в ночь с 29 на 30 ноября с так называемым зверячьим побитьём. На украинской мове зверским, значит, избиением якобы детей.

Никаких детей там, конечно, не было. Но это было так обставлено. Этой провокации наши спецслужбы не должны были допустить. Не должны были этой провокации допустить и руководители наших правоохранительных органов. А когда она уже прошла, необходимо было локализовать её последствия.

Потому что 1 декабря толпа уже под руководством боевиков направилась на штурм правительственных зданий. Вот здесь надо было давать ответ по полной программе. Все, кто покушался на государственное управление, должны были сразу же быть локализованы, и суд должен был их осудить.Тут нужно было действовать решительно, жёстко, так, как этого требовали обстоятельства. А держать этот гнойник в течение трёх месяцев — это привело к эрозии государственной власти, к её параличу на конечном этапе.

Люди уже просто устали. Три месяца бойцы «Беркута» стояли против разъярённой, вооружённой толпы, ничем не защищенные, кроме щитов и дубинок. Я, кстати, пока работал премьер-министром, достаточно часто подъезжал к ребятам, интересовался. Меня интересовало прежде всего их моральное состояние. И я был поражён, что на улице зима, слякоть, агрессия со стороны этой толпы. И люди держатся и задают только один вопрос: когда вы наконец решитесь дать нам команду эту нечисть разогнать? И мне было стыдно им смотреть в глаза.

— Пётр Порошенко не смог лично приехать в суд Киева для того, чтобы дать показания по делу о госизмене Виктора Януковича. Он давал их по видеосвязи. И даже показания по видеосвязи были прерваны из-за того, что он посчитал некорректными вопросы защиты. Вы знаете, что это были за вопросы, почему он посчитал их некорректными?

— Вопросы были абсолютно корректными. Ведь задача адвокатов была показать, что никакой государственной измены у Януковича не могло быть, потому что он был законным президентом. А вот отстранение его от власти было неконституционным и незаконным, поэтому вопросы задавались Порошенко как активному участнику заговора против президента. Они должны были для суда показать, что смещение президента было неконституционно. А юристы прекрасно понимали, к чему ведёт защита. И если Порошенко вынужден признать, что это переворот, то о какой госизмене может идти речь?

Поэтому они не давали возможности задавать эти вопросы. А Порошенко откровенно «плавал», боялся, трусил. Он испугался этих вопросов. Он заявил, что он не помнит, когда принималось постановление об отстранении президента Януковича. То есть он всей стране показал своими ответами своё участие в государственном перевороте.

— Это было 22 февраля?

— Да. Этот день я прекрасно помню. В этот день Янукович находился в Харькове. А они (оппозиция. — RT) в течение ночи принимали эти абсолютно незаконные решения. Поэтому адвокаты и задали вопрос: а вы на Мальдивах семь дней были, вас могли вот так же за самоустранение отстранить от власти? Ведь семь дней с вами связи не было. А вы же верховный главнокомандующий, президент. Вот на этом вопросе судья прекратил допрос. 

— Только что прошла Мюнхенская конференция, на которой Порошенко во всех бедах Украины винил Россию. И эта риторика из его уст звучит постоянно. Как вы считаете, это соответствует действительности? И если да, то в какой степени?

— Нет, конечно. Если ты президент, если тебе какая-то страна мешает, твоя задача — проводить свою политику так, чтобы минимизировать или вообще устранить эти причины. А он расписывается в собственной беспомощности.

Вот он говорит, что Россия мешает. Ну реши вопрос с Россией, чтобы было всё хорошо. Но его логика рассчитана на обывателя, человека, который никогда не задумывался над государственными вопросами.

Но ты же президент, всё в твоих руках. Если не можешь этого сделать, значит, признайся. Но зал уже был пустой, никто этого не слушал. Тем более что доказать присутствие на Украине российских войск нереально, никто в эту оккупацию не верит. 

— Недавно был подписан закон о реинтеграции. Это поможет решить вопрос Донбасса, как вы считаете?

— Почти уже четыре года они там проводили так называемую антитеррористическую операцию. Ну вообще что это такое? Минобороны не может же в ней участвовать. В антитеррористической операции участвуют, как правило, силы специального назначения. Но танки, системы залпового огня, ракеты по определению не могут в ней участвовать. И, естественно, все военные это прекрасно понимали. Что они все ходят под статьёй уголовной ответственности за незаконное использование армии во внутреннем конфликте.

Они давно мечтали о том, чтобы принять какой-то закон, который бы подвёл основания под их действия. Но есть Конституция. В Конституции чётко указаны возможности использования армии внутри страны. А причина для использования армии только одна — внешняя агрессия и оккупация страны. Поэтому был изобретён такой закон, в котором говорилось, что Россия якобы что-то оккупировала, а раз она якобы что-то оккупировала, значит, необходимо использовать армию.

На самом деле всё равно этот закон противоречит Конституции. Он наделяет Порошенко несвойственными правами. А Конституция — норма прямого действия. И за невыполнение этой нормы ты несёшь уголовную ответственность. Поэтому ничего они этим законом не решили. Но они поставили крест на Минских соглашениях, потому что закон абсолютно противоречит им.

И второе — закон даёт право киевской военщине использовать армию для военного решения вопроса Донбасса. И вот это самый большой негатив от принятия этого закона. 

— Как вы считаете, кто вступит в президентскую гонку в следующем году? Кто вообще из политиков на Украине сейчас популярен?

— Нет таких политиков на Украине. Люди, которые могут претендовать, имеют максимальный рейтинг в 10—12%. Это не президентский рейтинг. На президента может идти человек, которого хотя бы треть населения поддерживает. Таких политиков нет. Это свидетельствует о тотальном недоверии. Поэтому президентские выборы могут сулить очень много неожиданного.

Может появиться новый кандидат. Может появиться несколько таких кандидатов, которые объединятся и будут, так сказать, единым кандидатом. Но я в это не верю. Порошенко ни одни демократические выборы не выиграет. Ему проиграть выборы нельзя, потому что для него это самоубийство. Значит, он пойдёт на фальсификацию. И в этой ситуации надо будет очень внимательно следить. Тогда только можно будет сделать какие-то определённые выводы.