Невесёлая жизнь прифронтового села Весёлое

Чем отличается «свидомый патриот» от патриота? Первый называет землю «своей», при этом утюжит ее артиллерией и вообще не собирается восстанавливать то, что сам разрушил. Второй тоже считает землю своей. Но (если, конечно, остается жив) после каждого обстрела выходит из укрытий убирать осколки и обломки, и как бы тяжело ни было, не сдается, по мере сил и возможностей восстанавливая былой порядок.

Чем отличается «свидомый патриот» от патриота? Первый называет землю «своей», при этом утюжит ее артиллерией и вообще не собирается восстанавливать то, что сам разрушил. Второй тоже считает землю своей. Но (если, конечно, остается жив) после каждого обстрела выходит из укрытий убирать осколки и обломки, и как бы тяжело ни было, не сдается, по мере сил и возможностей восстанавливая былой порядок.

«Красных» зон в Донбассе много. Каждая поездка в новый населенный пункт из их числа - это удар и боль, и с каждым разом они все сильнее. Страшно было на Трудовских и Жилплощадке (Петровский район, вблизи оккупированных проукраинскими боевиками Марьинки и Красногоровки), но эти микрорайоны ни в какое сравнение не идут с поселком Спартак, где в километре от донецкого аэропорта в подвалах до сих пор живут больше ста человек. И вот - я на улице Стратонавтов по другую от Спартака сторону аэропорта и вблизи Песок, и ужасы несчастного поселка также отходят на второй план.

Здесь жили люди небедные, одноэтажные дома можно по пальцам пересчитать. В построечке за одним из таких зданий сейчас проживают две женщины преклонного возраста. Им помогают гуманитаркой различные благотворительные и общественные организации, это спасает им жизнь.

Богачи выехали, кто сразу, кто позже. Солидный двухэтажный дом пробит «Градом», из пробитой стены второго этажа свисает часть дивана. Ветер колышет одинокую разодранную и грязную штору, в былые времена стоившую несколько зарплат школьного учителя. В доме рядом нет крыши, по другую сторону - пепелище, в гараже - сгоревшая иномарка. Такая картина за каждым забором, если сам забор еще остался цел.

Все уничтожено. Когда закончится война, проще будет сравнять эту улицу с землей, и построить новые дома, чем отстроить прежние. Но, к огромному удивлению, застаю бригаду рабочих, восстанавливающих газопровод. Мастер, не раз за эту войну смотревший в смертельную пропасть, улыбается, и с гордостью во взгляде отвечает, что под огнем - не под огнем, но нужно работать, потому что люди нуждаются в их рабочих руках. Тем, кто захотел называться «укропами», не понять донбасского настоящего мужества и героизма.

Чуть дальше - село Веселое. Таких нарочито «хвалебных» имен в топонимике шахтерского края немало. Есть еще Прелестное, Райгородок, лет 80 назад возле города Енакиево был хутор Неунывай, а под Луганском есть даже Счастье. Последний населенный пункт особенно не нуждается в представлении, нацисты карбатов и наркоманы из ВСУ потрудились Счастье разрушить. Все эти названия первые поселенцы дали своим поселкам в надежде на то, что их жизнь на новом месте будет соответствовать им. Какое-то время так и было. Веселое язык не поворачивается назвать селом, хотя подавляющее большинство его жителей (если не все) имеют или имели свои хозяйства, огород, скотину, домашних птиц. Добротные дома, ухоженные участки, широкие асфальтированные улицы и все блага цивилизации.

Развязанная Киевом война в первые же дни забрала у местных электричество, потом - газ и тепло, проводить ремонтные работы здесь пока еще крайне опасно, все газопроводы перебиты вражескими снарядами. Вода осталась в колодцах, поэтому люди смогли и в прошлом, и в этом году собрать урожай с огородов. Для них это не просто важно, а жизненно необходимо, потому что магазинов в окрестностях не осталось, они полностью разрушены, а дорога в такой близкий Донецк теперь очень затруднительна.

В Веселом сейчас живут 33 семьи, все пенсионеры - бывшие токари, железнодорожники, рабочие. Говорят, что летом было проще: еду можно было на кострах готовить, огородные фонари заряжать от солнца. Теперь пришло время свечей и буржуек, но от холода они мало помогают.

Местный житель Владимир никуда не выезжал с начала боевых действий, и не собирается. Верит в торжество здравого смысла, и смотрит в будущее с надеждой. Сам он работает сторожем в водоканале на Северном узле, признается, что «там тоже весело, стреляют». В его дом снаряды попадали трижды, пробивали крышу, ложились во дворе. Их извлекали, огород перепахивали, сажали овощи.

Сам Владимир трижды получал осколочные ранения. Первый раз был ранен утром 11 октября прошлого года в соседнем микрорайоне Октябрьский (от Веселого туда пройтись 500 метров). Сказать, что «ничего не предвещало беды», конечно, нельзя, ведь к этому времени война уже длилась почти полгода. Но люди привыкли к ночным обстрелам жилмассивов, и ранний прилет двух мин застал врасплох, ранил и убил около десятка человек. Тогда погибли парень с девушкой из села Веселое, двоюродный брат Владимира, а он сам и два его дяди получили осколочные ранения. Владимиру осколки удалили, но сейчас он жалуется на боль в ногах, его пострадавшим родственникам повезло меньше, осколки удалить до сих пор нельзя.

Любовь Васильевна всю жизнь прожила в Веселом вместе со своей семьёй. Сейчас ее пожилой муж страдает потерей памяти, она не может его надолго оставлять, и ей самой трудно без него ходить даже в магазин. Беременная дочка с зятем уехали первыми, семейная пара прожила в селе до конца октября, и переехала в чуть менее опасный сейчас поселок Октябрьский. В Веселом остался сын Любови, когда родители его навещают, они заглядывают и в свой родной дом. «Окна повылетали, шифер остался, но побит, крыша течет, дом весь изрешечен», - рассказывает Любовь Васильевна.

Начало войны она помнит хорошо: «Дома мы были. С соседкой Наташей стояли в огороде, как смотрим - вертолеты летят. Мы и подумать не могли, что такое будет. А нам кричат: «Что ж вы стоите? Тут такое!..».

Василий Михайлович до выхода на пенсию работал токарем на «Точмаше», у него большая семья - жена, двое детей, три внучки, но сейчас он живет один. Из Веселого с начала военных действий не выезжал ни на день, хотя его дом также в числе пострадавших. «Один снаряд впереди дома упал, один - сзади, 14 мин вокруг дома легло. Одна попала в дымарь, раскроила пол крыши, я зимой сам перекрывал». Война в его жизнь вошла, как в советском фильме: всю обедню испортила. «Нагрел борщ, налил сто грамм (извиняется, улыбаясь), а тут снаряд упал, меня отбросило с борщом, дверь распахнулась, осколками посекло ее». И вспоминает самый тяжелый момент: «На Покрова, 14 октября, тяжело было. Тут весь поселок горел, все дома горели. Зажигательными кидали».

Он перенес два микро инсульта и здоровье «уже не то», но говорит что, когда закончится война, будет в числе первых, кто пойдет восстанавливать село. Настоящий, а не «свидомый» патриот. Почувствуйте разницу.